Автор: Екатерина Рапай, художник.
Летом 1999 года, в дни большого ежегодного фестиваля традиционных искусств и ремесел в Великобритании, я познакомилась с лондонской журналисткой и писательницей, которая собиралась писать книгу о С.И.Параджанове. Узнав, что я росла в Киеве и была знакома с Сергеем Иосифовичем, она пригласила меня в гости, чтобы послушать рассказы о нем. Очень быстро я поняла, что даже по-русски не слишком легко вместить в двухчасовую беседу за чаем то, что было едва ли не главным содержанием моего детства и юности. Что до сих пор вспоминается как незаслуженный подарок. Что же касается «интервью» по-английски…
Эти несколько сумбурные и эмоциональные эпизоды детских воспоминаний – попытка записать самое запомнившееся.
Хронология событий путается в моей памяти, но главное, надеюсь, сохранила моя душа.
В 1960-х годах я часто слышала это красивое, странное имя – Сергей Параджанов. От отца, мамы, от многих друзей семьи. Его называли по-разному: Параджанов, Сергей Иосифович, Серго, Сержик. Для меня, в силу возраста, он был «дядя Сережа». Это были годы съемок фильма «Тени забытых предков».
Художником картины был Георгий Якутович, ближайший друг моих родителей, в доме которого прошло мое детство. Он – известный уже тогда, блестящий книжный график, человек, который знал и любил Карпаты, – делал иллюстрации к повести Коцюбинского, положенной в основу сценария «Теней…».
Дядя Юра, большой, громкий и красивый человек, много рассказывал о работе с Сергеем Иосифовичем. Он ввел его в круг своих близких друзей – художников, поэтов, композиторов. Это была стихия: молодые, необычайно талантливые, свободные и красивые люди – поколение, в которое навсегда вошел Параджанов. Ворвался со своим неповторимым, фантастическим миром. Теперь уже трудно различить степень влияния этих миров друг на друга. Без этих людей, единомышленников, близких друзей – Якутовича, Гавриленко, Рапая, Губарева, Дзюбы, Миколайчука, многих и многих других, кто составлял тогда подлинную славу Киеву, Украине – не вырос бы тот Параджанов, которого знает мир. Но без Параджанова невообразима киевская культура, общественная жизнь, сам дух города тех десятилетий. А возможно, и всей страны.
В те времена мой отец с горящими глазами рассказывал о фильмах Феллини, Антониони, Бергмана, Пазолини, Куросавы – закрытых для советского проката, – которые Параджанов добывал из Госфильмофонда, пользуясь подготовительными периодами к съемкам новых сценариев. К фильмам, которые так и не были сняты. Он устраивал общественные просмотры, на которые созывал «полгорода». Показывал нам полочные картины Тарковского, дипломы талантливых выпускников режиссерского факультета. О его домашних празднествах ходили легенды. Его личность притягивала и будоражила всех.
Ярко запомнилось первое знакомство с ним. Какой-то праздник в доме Якутовичей – старом, будто замершем на краю высокого обрыва. В доме, некогда принадлежавшем целиком семье тети Аси, жены Якутовича, где в советское время им осталась в пользование маленькая квартира из четырех комнат на первом этаже. Эта квартира, и сам дом, и крутая, кривая улица на высоких киевских склонах – абсолютно булгаковский мир – живая еще тогда декорация событий «Дней Турбиных», «Белой гвардии» – Города.
Все ждали Параджанова, страшно не терпелось его увидеть. Я воображала что-то огромное и неслыханное.