Автор: Гарри Кунцев — звукооператор, режиссер, сценарист. Умер в 2010 году.
Говорят, что Параджанова уже нет, что он когда-то умер… Может, в это кто-то и верит, но не я. Он уже умирал. Столько раз! И всерьез.
А однажды, выйдя из тюрьмы, даже устроил себе грандиозные похороны. С панихидой, с речами о себе, с траурным шествием по улицам, с поминками, когда пришли все друзья и недруги, недруги и друзья, которых он не отличал друг от друга, и тех и других одаривая одинаковыми порциями неизбывной доброты.
На катафалке был укреплен его портрет в траурной рамке. Он шел рядом, скорбно сложив руки на груди. И на вопрос встречных: “Кого хоронят?” — со спокойным достоинством отвечал: “Сергея Параджанова…”
И встречные покачивали головой, поверив…
Ведь незадолго до того в газетах и впрямь промелькнуло сообщение, что “кинорежиссер Сергей Параджанов скоропостижно скончался” на таком-то году своей такой непонятной, несерьезной, нестандартной жизни, которой нормальному гражданину в советской стране жить не рекомендовалось…
Он со смехом показывал мне фотографии тех похорон. Он часто смеялся, говоря о смерти. В открытую звал ее в свою жизнь. В свой неугасимый карнавал, которым дирижировал так неистово! И я не хочу верить, что сквозь звон и грохот этого карнавала Она все же расслышала его зов.
Для меня параджановский карнавал начался давно, еще в детстве.
По древним улицам Телави, сохранившим тепло и уют старины, неспешно бродил невысокий плотный человек с острой бородкой, придававшей ему облик то ли сказочника, то ли фокусника типа Калиостро.
Он всматривался в низенькие дома, в узоры висячих балконов, в ковры, развешанные по перилам на просушку, от пестрых узоров которых и дома и улицы становились нарядными и веселыми.
Чаще всего человек останавливался возле церкви за мостом. Перед нею он стоял долго. Запрокинув голову, с грустью смотрел наверх, где оштукатуренная шея храма с сиротливой оголенностью ежилась от пронзительного ветра, рвущегося с Кавкасиони.
Головы у церкви не было. Кто-то единым махом отсек ее гигантской саблей, и унесла ее куда-то река Алазани…
Человек протягивал к седым камням руку, подрагивающими пальцами трогал их, лаская. Заметив меж камней сухую траву, яростно вырывал ее, чтоб змеиные корни сорняка не разъедали стены.
Я уже знал его имя. Наизусть знал его потрясающий фильм “Тени забытых предков”. И ходил за ним по пятам, с удивлением наблюдая, как он все время что-то подбирает с земли. Цветную стекляшку, старую куклу, птичье перо… Я не знал тогда, как много умеют его руки! Как умеют они рисовать, писать, шить поразительные шляпы, одевать, порхать, взлетая над головой, проигрывая перед актером роль, на секунду падать вниз, умирая, и снова с непостижимой легкостью взлетать, не сдаваясь…